Сон № 9 - Дэвид Митчелл
– Да уж, эксклюзивный клуб. Где ты будешь ночевать?
– Доктор Судзуки предложила раскатать футон где-нибудь в уголке, но я сяду на поезд до Кагосимы и переночую у дяди.
– У дяди Толстосума? А завтра утром сядешь на паром до Якусимы и навестишь могилу своей сестры?
– Откуда ты знаешь?
По киноэкрану неба струятся срочные облака.
– Я тебя очень внимательно слушаю, когда ты рассказываешь про Андзю. И про сны. У меня идеальный слух.
Скучающий горизонт зевает. Приливные отмели тянутся до самого моря Хюга-Нада к югу от пролива Бунго, куда плыл мой двоюродный дед в своем последнем путешествии на борту «I-333». Вот найти бы такой мощный бинокль, в который можно разглядеть сороковые годы, мы с двоюродным дедом помахали бы друг другу. Может, он мне тоже приснится. Время не позволяет реальным событиям происходить в один и тот же миг, но сны подчиняются другим правилам. Чувствую аромат осенних фруктов.
– Надо же, как тесен мир, – говорит госпожа Хурма. – Здравствуй еще раз. Можно присесть?
– Конечно. – Я закидываю рюкзак на багажную полку.
Она садится осторожно, будто опасается синяков.
– Тебе понравилась моя хурма?
– Э-э, да, очень вкусная. Спасибо. А как вам мой сон?
– Бывали и получше. – Странная старушка вынимает свое вязание.
– Простите, а что вы делаете со снами, которые, э-э, собираете?
– А что ты делаешь с хурмой?
– Я ее ем.
– Старухам тоже нужно чем-то питаться.
Я жду объяснения, но госпожа Хурма ничего не объясняет. Мимо проносятся атомная электростанция, фрегат на якоре, одинокий виндсёрфингист. Из вежливости продолжаю разговор:
– Вы едете в Кагосиму?
– В ту сторону.
– В гости к родственникам?
– На конференцию.
Я жду, что она расскажет, на какие конференции ездят в восемьдесят один год – по выращиванию фруктов? по рукоделию? – но она поглощена вязанием.
Я размышляю о распаде атомов.
– Вы как бы толковательница снов?
В глаза, лишенные радужной оболочки, смотреть опасно.
– Моя младшая сестра, которая ведет наши дела, именует нас канализаторами.
Кажется, я ослышался:
– Вы строите очистные сооружения?
– Я похожа на строителя?
– Но ведь канализаторы, э-э, – это что-то вроде инженеров.
Госпожа Хурма с легким раздражением мотает головой:
– А ведь я предупреждала сестру: многозначность сбивает людей с толку. Коль уж мы ведьмы, то и называть нас следует ведьмами. Ну вот, придется ряд перевязывать. Это шарф для моей бабушки. Она расстроится, если найдет в нем хоть один изъян.
– Извините, вы сказали, что вы – ведьма?
– После пятисотого дня рождения я отошла от дел. Нужно уступать дорогу молодым.
Она либо подшучивает надо мной, либо это полное безумие.
– Никогда бы не подумал.
Она недовольно разглядывает свое вязанье:
– Еще бы! Твой мир освещен телевидением, пронизан спутниками, скреплен наукой. Так что представить себе женщин, которые черпают жизненную энергию в снах, – полное безумие, как ты верно заметил.
Пытаюсь найти достойный ответ.
– Ну, оно и не важно. Неверие – добрый помощник в нашем деле. Когда на этих берегах настала эра Разума, мы первые вздохнули с облегчением.
– Как же можно, э-э, питаться снами?
– Современным людям этого не понять. Сновидение – это синтез, слияние духа и материи. Синтез высвобождает энергию – потому-то крепкий сон со сновидениями и бодрит. За неделю без сновидений можно лишиться рассудка. Поэтому такие долгожительницы, как я, питаются снами молодых людей, как ты.
– Стоит ли рассказывать все это первому встречному?
– А что в этом такого? Если кто-то станет настаивать, что это правда, то тут же угодит в психушку.
Я начинаю жалеть, что съел хурму.
– Простите, э-э, мне нужно в туалет.
Иду по коридору. Поезд как будто стоит на месте, а мы с ландшафтом, согласно раскачиваясь, летим с одинаковой скоростью. Я немного побаиваюсь своей попутчицы – пугает не смысл ее слов, а то, как она все это излагает. Как же мне с ней быть? Возвращаюсь на свое место, но ее там уже нет.
Красная чума истребила все человечество на земном шаре. Последняя ворона сорвала последний кусок плоти с последней кости. Остаемся в живых только мы с Аи, у нас естественный иммунитет. Мы живем в чайном зале «Амадеус». Орбиты спутников спускаются все ниже и ниже, и теперь электронные плоты проплывают за нашим балконом, так близко, что до них можно дотронуться. Мы с Аи развлекаемся долгими прогулками по Токио. Я выбираю для Аи бриллианты, а она ищет для меня самые лучшие гитары. Мы устраиваем концерт в Будокане: Аи играет «Арабеску» Дебюсси, а я прогоняю свой репертуар из песен Леннона. За неимением публики мы слушаем друг друга по очереди. Аи делает вкуснейшие салаты и подает их на спутниковых тарелках. Мы уже долго живем так, как брат с сестрой.
Однажды на балконе раздается какой-то пронзительный писк. Мииииииииип. Выглядываем в приоткрытое окно и видим, что к нам направляется жуткая птица. Размером со свинью, надутая, как индюк, взъерошенная, как гриф. С клювом острым, как лезвие ножовки. Пьяные глаза в сочащихся язвах. На каждом шагу она отрыгивает из зоба яйцо-глазное яблоко, садится на него и ерзает, заталкивая в задницу.
– Быстрей! – говорит Аи. – Закрой окно! Она хочет забраться внутрь!
Она права, но я не решаюсь это сделать – один удар клюва вмиг перепилит мне запястье. Поздно! Птица запрыгивает внутрь, наталкивается на стул и скатывается на ковер. Мы с Аи пятимся, со страхом и любопытством. За этим может последовать великое зло, но может и великое благо. Птица важно расхаживает по залу и разглядывает его с придирчивостью потенциального покупателя. В конце концов она взгромождается на свадебный торт и говорит – голосом Дои:
– Для начала, мэн, надо замазать этого кота в парике на потолке. Сечешь?
– Миякэ, снова ты! – говорит Аи, и по голосу слышно, что ей приятен мой звонок. – В новостях говорят, что в Кагосиме объявлено штормовое предупреждение. Ты уже там?
– Еще нет. Я пересаживаюсь на другой поезд в… – (читаю указатель), – в Мияконодзё.
– Никогда о таком не слыхала.
– Оно известно только машинистам. Я тебя не отвлекаю?
– Меня тут ублажает один итальянец, Доменико Скарлатти. Он очень сексуальный.
– А мы с Клодом ревнуем.
– Между прочим, Скарлатти умер намного раньше Дебюсси. Но его сонаты…
– Знаешь, мне тут приснился сон, про тебя и про жуткого индюка…
– Эйдзи Миякэ и его убийственное обаяние. Ты поэтому мне звонишь?
– Нет, на
